Принцесса-аферистка Маха аль-Судаири, обманувшая Париж

Казалось бы, дешевый трюк — сбежать из отеля среди ночи, не оплатив счет. Но не когда при тебе шестьдесят человек слуг, колонна ли­музинов в гараже и тонны багажа. Побег в этой ситуации — высший пилотаж. Именно такой фокус попыталась провернуть в полчетвертого ночи 31 мая 2012 года в отеле «Шангри-Ла» Маха бинт Мохаммед бин Ахмад аль-Судаири.

Принцесса со свитой прожили там пять месяцев, оккупиро­вав сорок с лишним номеров. Счет ей выставили в семь миллионов евро — сущее­ бе­зо­бразие, достаточный повод не платить! Но ускользнуть незамеченной принцессе не удалось. Препирательства на повышенных тонах ни к чему не привели, звонки высокопоставленным дипломатам и чиновникам — тоже.

В конце концов принцессу отпустили, и она благополучно переместилась… нет, не на родину, а в близлежащий Royal Monceau, принадлежащий дружественному Саудовской Аравии Катару.

Она хорошая клиентка — в Париже ее знают и любят. Хотя бы за то, что четырьмя годами ранее у нее не получилось отбиться от долга в двадцать миллионов. Отовариваясь на авеню Монтень и Вандомской площади, принцесса отвергала все предложенные способы оплаты. Вместо этого кто-то из ее свиты вручал продавцам бумагу «обязуюсь заплатить» за ее подписью. Сначала эти не имеющие ни малейшего юридического смысла чеки исправно погашались, но в один прекрасный момент деньги приходить перестали. «Она восемь лет была постоянным покупателем, а потом что-то случилось», — пожаловалась хозяйка бутика нижнего белья O Caprices de Lili, которому Маха задолжала около ста тысяч. Столько же не доплатили магазину Key Largo.

Летом 2008-го в лобби гостиницы, где ютилась принцесса, — в тот раз это был «Георг V» — каждый день все вместе и по очереди дежурили представители тридца­ти брендов. Конкуренты объединились в надежде стрясти с восточной красавицы все до копейки.

Несмотря на баснословные долги, из отеля женщина без кредитной карточки беспрепятственно выехала: гостиницей владел ее кузен-принц аль Валид бин Талал (обладатель состояния в тридцать миллиардов долларов не стал поднимать шум по копеечному поводу).

Позже, по некоторым данным, ее долги оплатили чиновники из посольства Саудовской Аравии. Но тогдашний король, ее деверь Абдулла (он скончался в начале этого года), расстроился, сказал Махе, что так делать нельзя, и посадил шопоголичку под домашний арест в ее дворце.

Махе чуть за пятьдесят. Она — третья жена Наифа аль-Сауда, одного из сорока пяти сыновей Абдул-Азиза, основателя аравийского государства.

С Наифом у Махи имеется кровное родство, что не помеша­ло им родить пятерых детей (младшему — двадцать два, старшему — тридцать) и прожить вместе около тридцати лет. В 2009 году Наиф был вторым в оче­реди наследников на королевский трон, причем из-за слабого здоровья короля и наследного принца Саудовской Арави­ей фактически рулил он. В октябре 2011 года, после смерти первого наследника, Наиф был объявлен наследным принцем. В начале 2012 го­да они с Махой развелись, а летом того же года Наиф умер — говорят, от диабета.

В декабре 2011 года, по сведениям The Telegraph, Маха нарушила приказ короля и сбежала в Париж. Ее злоключения с оплатой счета в «Шангри-Ла» в 2012 году совпали со смертью ее бывшего мужа и, по некоторым версиям, связаны с полной утратой покровительства Абдуллы. «Король слышать о ней не хотел», — рассказала живущая в Европе женщина с Ближнего Востока, лично знакомая с принцессой.

Во второй раз получить долги с прин­цессы оказалось труднее, чем в 2008-м. В марте 2013 года суд наложил арест на два контейнера с покупками. Одежда, шляпы, сумки, драгоценности, произведения искусства, купальные костюмы, солнечные очки, блоки сигарет, позоло­ченные столо­вые приборы, около тысячи пар обуви и несколько фотографий принцессы, позирую­щей в тиаре и карнавальной маске, — все ушло с молотка, чтобы покрыть долги ­кредиторам.

Больше других лютовала сервисная компания, предоставлявшая принцессе автомобили — около тридцати каждый день, включая «роллс-ройсы» «Фантом». Она так хотела свои четыреста тысяч евро, что представитель фирмы, не опасаясь дип­ломатического скандала, заявил репортеру парижской газеты Le Parisien: «Мы брали на себя риски, оказывая ей услуги, потому что для нас это был привлекательный конт­ракт, но все обернулось катастрофой. Процесс возмещения убытков будет долгим, очень долгим».

Но он оказался неожиданно быстрым. «Счет был оплачен в течение сорока восьми часов после отъезда, — сообщил представитель «Шангри-Ла». — Этот вопрос закрыт». «Все в порядке, счет оплачен», — с непроницаемым лицом повторял менеджер Key Largo так, словно ни в какой суд не обращался и клиентку свою всегда любил безоблачной любовью.

Проблемными или нет, но разбрасываться саудитами никто в Париже не собирается. Больше всего их в Восьмом арондисмане — потому что там авеню Монтень со своим чудесным шопингом. Здесь же, в шаговой доступности, их любимые отели — «Георг V» и «Плаза Атене» (принадлежащая султану Брунея). «Шангри-Ла» хоть и в Шестнадцатом, но тоже в списке — как-никак одна из самых дорогих парижских гостиниц. Находится в доме племянника Наполеона, принца Роланда Бонапарта. Цена за комнату начинается с семисот евро, за сюит берут больше двадцати тысяч за ночь, предлагая взамен сочетание французского ампира и современного минимализма.

Отель «Шангри-Ла», из которого Маха пыталась сбежать, не заплатив

«Ритц никогда не был их местом», — уверяет одна светская парижанка, хо­рошо знакомая с королевской семьей. Вкус саудитов она называет вульгарным, считает, что они злоупотребляют аксессуарами: «Их тянет на Louis Vuitton и Chanel, но там они покупают только самое яркое. Сколько обуви они выносят — вы и представить не можете! Если взглянуть на подошвы, когда они кладут ногу на ногу, то они всегда как новые. Потому что эти люди ни разу в жизни не ступали на асфальт». Если не обращать внимания на французский снобизм, то в общем понятно, зачем там много туфель и сумок — в Сау­довской Аравии это единственное, что девушка может показать постороннему.

По словам арабской подруги Махи, все долги принцессы действительно были погашены — без особого энтузиазма, но чего не сделаешь, чтобы избежать скандала в семье, — кем-то из родных братьев ее бывшего мужа.

Чтобы понять, кто в этой стране опла­чивает невинный женский шопинг, придется разобраться в здешних семейных связях. Саудовской Аравией правит династия аль-Сауд. Король Абдул-Азиз, основавший государство в 1932 году, оставил сорок пять сыновей, тридцать шесть из которых дожили до возраста, когда могут предъявлять претензии на трон. Нынешний король Салман и муж Махи Наиф были двумя из семи сыновей, которых родила Абдул-Азизу его любимая жена Хасса, представительни­ца могущественной семьи аль-Судаири с плато Неджд, где около трехсот лет назад зародилось учение ваххабитов. Хассе аль-Судаири было тринадцать, когда ее выбрали в жены будущему королю. Спустя несколько лет Абдул-Азиз развелся с ней, чтобы взять новую жену — мусульманину позволяется иметь одновременно лишь четырех, — но вскоре вернул Хассу. У них было двенадцать детей, и они состояли в браке до самой его смерти в 1953 году. Их сыновья, известные как Семерка Су­даири, составляют самый многочисленный блок родных братьев в королевской семье и потому невероятно могущественны. Покойный король Абдулла (у него родных братьев не было) их недолюбливал и пытался ограничивать. Но теперь на троне Салман, и Судаири снова на вершине власти. Деньги льются на семью аль-Сауд дождем, хотя госбюджет королевства на 2015 год был сверстан с самым крупным дефицитом в короткой, пропахшей нефтью истории Саудовской Аравии.

В мае 2013 года младший сын Махи, принц Фахд, три дня праздновал окончание университета в парижском Дисней­ленде в компании шестидесяти друзей. По некоторым оценкам, праздник обошелся в двадцать миллионов долларов: для восьмидесяти танцоров и гостей Фахда парк открывался ранним утром и работал до двух часов ночи. Кроме них, туда никого не пускали — касса была закрыта. Резвились не по-детски, юный джентльмен с высшим образованием даже пригласил Микки-Мауса и Минни-Маус прокатиться на своем самолете.

Его несчастная мать, принцесса Маха, сейчас заточена в своем дворце — на этот раз, по словам парижской подруги, все гораздо строже: «Ей запрещено покидать страну». Вряд ли она скучает по пятизвездочному гостиничному сервису, которым она даже не особо пользовалась (несмотря на счет в семь миллионов). «Она привозила свою обслугу, — рассказывает завистница& — Водителей, горничных, поваров…»

«Мы ее почти не видели, — шепнул мне швейцар из «Шангри-Ла». — Она жила ночной жизнью. За шесть месяцев вышла днем, может, пару раз — и все». Другой источник с восторгом перечислял мне, кто приехал вместе с принцессой: официанты, парикмахеры, секретари, телохранители и много-много носильщиков.

Бутик Chanel на Вандомской площади

Швейцар-француз, видимо, воображает себе фантастические эротические похождения арабской принцессы, но вообще-то для саудитов жить как лемуры нормально: днем в Аравии ужасающая жара. Ради них Париж готов работать до глубокой ночи. Огромный флагманский магазин Louis Vuitton на Елисейских полях, например, открывали специально для августейшей покупательницы в два часа ночи. Когда во время шопинга она проголодалась, в магазин оперативно доставили несколько пакетов гамбургеров, и обошлось без этих вечных парижских отговорок, что кухня очень устала и закрылась.

Размах у принцессы Махи, безусловно, есть — и никакой дискриминации брендов. «Она метет все, — иронизирует ее подруга, зная, что Маха под замком и не отомстит, — от Hermès до Zara». В самом деле, Key Largo, в котором она потратила больше ста тысяч евро, — это дисконт в обшарпанном торговом центре неподалеку от Трокадеро, торгующий безымянными кроссовками, бельем и джинсами.

В Женеве, по мнению принцессы, шопинг тоже неплох: чтобы увезти оттуда все, что приглянулось, потребовалось четыре грузовика, к тому же принцесса купила Lamborghini и Ferrari. Машину она не водит — в Саудовской Аравии женщинам запрещено садиться за руль.

Приятельница, которая была у прин­цессы в ее сюите, вспоминает с восторгом: «Комнаты забиты пакетами и коробками — почти все нераспакованные. По номеру Маха ходит в пижаме, куда она надевает весь свой кутюр и некутюр — непонятно. Повсюду лежат конфеты. Она привезла с собой то ли пять, то ли шесть человек для работы на кухне — кто-нибудь должен дежурить у плиты в любое ­время ­суток».

Да, она странная, но, по свидетельству всех, кто ее видел до заточения, очень милая, если узнать поближе. «В ней есть шарм и обаяние, — признает все та же парижская подруга, которая до этого рассказала про Маху много неприятного. — Но она потерянная душа. Образования не получила. Знаете, там ведь девочек выдают замуж как можно раньше, и им, кроме шопинга, вообще нечем заниматься. Женщине там ум ни к чему, и это серьезная проблема для страны, ведь все решения принимают мужчины.

Вещи принцессы перед продажей с молотка

Маха полна жизни. Говорят, она обожает музыку, любит петь, когда-то писала лирические стихи, но в ваххабитской культу­ре женщинам все это нельзя. И одним из самых решительных сторонников этих запретов был как раз ее муж.

Он был министром внут­ренних дел с 1975 года — курировал внутренние расследования и работу агентств безопасности, контролировал действия радикальной религиозной полиции. Убежденный консерватор, он не одобрял даже умеренные социальные реформы короля Абдуллы. Карен Эллиот Хаус в своей книге «Саудовская Аравия: люди, прошлое, религия, противоречия — и будущее» писала, что по его приказу арестовы­вали и пытали саудитов, нахо­дящихся в оппозиции режиму.

Он обожал Маху — по крайней мере в первые годы их брака. «Восхищался ею, баловал, давал все, что она захочет», — рассказывает арабская подруга принцессы. Мужа Махи она нежно называет Антихристом. «Кто угодно свихнулся бы, выйдя за него», — добавляет она. В какой-то момент брак дал трещину. В начале 2000-х пошли слухи о дружбе Махи с саудовским эстрадным певцом Халидом Абдул-Рахманом, которого называли «любовником ночи». Вроде бы он положил на музыку несколько ее стихотворений — к великой досаде саудовского религиозного истеблишмента.

Быть богатой женщиной в Саудовской Аравии — очень трудное дело. Даже на шопинг налагается масса условий и ограничений. Поскольку продавцы — исклю­чительно мужчины, покупательницам нельзя мерить одежду в магазинах, все необходимо отнести в специальные комнаты торгового цент­ра с женской обслугой. Но за границей правила волшебным образом меняются — и девушки чувствуют себя нормальными людьми. Хотя к приключениям принцессы Махи аль-Судаири в парижских бутиках вряд ли применимо слово «нормальные». Кстати, теперь, когда королевством правит Салман (родной брат покойного мужа и одновременно ее родственник по матери), Маха может выйти из немилости и вернуть себе чудесную способность разъез­жать по миру. Авеню Монтень ­замерла в предвкушении!