На протяжении многих веков выдающиеся просветители Кавказа, знатоки арабоязычной культуры, создавали и бережно хранили коллекции восточных рукописей. В наши дни эти памятники письменности представляют огромную научную и культурную ценность, давая современникам представление об уровне образования, культурно-экономических связях, круге читательских интересов не только в средневековом Дагестане и других областях Северного Кавказа, но и в Поволжье, Средней Азии, странах Ближнего Востока.
На сегодняшний день дагестанское рукописное наследие — самое богатое на Северном Кавказе и одно из крупнейших в России. Коллекция послужила основой для создания Фонда восточных рукописей при Институте истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. Здесь хранится более 3 тысяч манускриптов на арабском, персидском, тюркских и дагестанских языках. Это фолианты, созданные и переписанные от руки в разное время в странах мусульманского Востока и в Дагестане. Также старопечатные книги, письма, документы. Материалы фонда охватывают период с XI века по 1930-е гг.
Создание такого колоссального источника информации — заслуга большой группы дагестанских ученых, которые с 1950-х гг. выявляют, описывают и исследуют памятники письменной культуры народов Кавказа и мусульманского Востока. В Дагестане сложилась целая научная школа востоковедов со своими традициями и преемственностью.
Один из ярчайших представителей этой школы — Амри Рзаевич Шихсаидов. Доктор исторических наук, профессор, старейший дагестанский ученый-арабист с мировым именем, посвятивший свою жизнь поиску и сохранению рукописного наследия Древнего Востока. Амри Рзаевич является Заслуженным деятелем науки Дагестана и России, лауреатом премий Правительства РФ в области науки и культуры. За время археографических экспедиций профессор выявил сотни надписей. Под его руководством обнаружено и изучено свыше 350 собраний рукописей, некоторые из которых содержат по несколько сот манускриптов, созданных в разные эпохи.
— Амри Рзаевич, ваше имя хорошо известно и в Дагестане, и за его пределами. Вы внесли огромный вклад в развитие мирового востоковедения. Хотелось бы, чтобы как можно больше людей, особенно молодежь, узнали о вас, заинтересовались вашими трудами, научными достижениями…
— Спасибо! Рад приветствовать в Дагестанском научном центре РАН вас — представителей нашей братской Чечни и чеченского народа.
Вот уже более 60 лет я занимаюсь историей ислама и арабоязычной книжной культуры в Дагестане, исследую арабские источники по истории Дагестана, памятники эпиграфики. (Эпиграфика — наука о надписях на твердых материалах — камне, керамике, металле и др. — Прим. ред.). Описание и определение рукописей, перевод арабских текстов из частных, государственных, мечетских коллекций, их изучение — это большая часть моей исследовательской работы.
Одна из первых моих серьезных монографий — книга «Ислам в средневековом Дагестане» (1969), другая — «Дагестан в X—XIV вв.» (1975). Еще один большой труд — «Эпиграфические памятники Дагестана» (1984). Известный ленинградский ученый-кавказовед Л.И. Лавров тоже занимался эпиграфическими памятниками Дагестана. Им было издано три тома по эпиграфике Северного Кавказа, средневековым надписям на камне, обнаруженным в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии. Вы представляете, сколько таких памятников у нас в Дагестане, если после Лаврова я написал другую крупную книгу, не повторяя его. Мой ученик З. Закарьяев успешно защитил докторскую диссертацию — тоже по выявленным им эпиграфическим памятникам в Дагестане. И раз уж заговорили об эпиграфике, добавлю: недавно наш известный ученый, археолог Муртазали Гаджиев нашел близ Дербента одну из древнейших в мире арабских официальных надписей. Она датирована 176 годом Хиджры (792 год н.э.) и составлена во времена правления знаменитого халифа Харуна ар-Рашида. И найдена она не где-то в Передней Азии, на Ближнем Востоке, или там, в Саудовской Аравии, Иордании, а найдена в Дагестане около Дербента. Огромная плита, с великолепным куфическим текстом, написанным опытным каллиграфом.
— Вам удалось сделать перевод этой надписи?
— Да, конечно, мы вместе с автором открытия изучили, интерпретировали эту надпись и издали в международном академическом журнале Manuscripta Orientalia. Надпись сообщает о ремонтно-строительных работах, проводившихся по повелению халифа на Дербентском оборонительном комплексе. У арабов несколько почерков. Обычно сейчас используется насх, а в древности был распространен почерк куфи (по названию иракского города Куфа). Его, конечно, трудней читать, особенно, если нет диакритических знаков. Мне и раньше доводилось изучать куфические надписи, но это были надписи XI—XIII вв., обнаруженные в разных местах Дагестана.
— Амри Рзаевич, в 2015 г. вы в очередной раз выезжали во главе археографической экспедиции на поиск памятников письменности. Сколько у вас всего экспедиций и научных трудов на сегодняшний день?
— За моими плечами свыше 50 археографических экспедиций. Плоды этих «странствий» — мои труды. Сейчас у меня уже 25 монографий, а всего — свыше 400 научных публикаций. Так что, я на старости лет процветаю! (смеется)
— Расскажите, пожалуйста, немного о себе. Как вы пришли в востоковедение?
— Родился я 20 марта 1928 г. в старейшем городе страны — Дербенте. Я — дагестанец, лезгин по национальности. Выбор профессии был определен семейными традициями и в 1946 г. я поступил на арабское отделение Восточного факультета Ленинградского государственного университета. Наш факультет в те годы считался Меккой и Мединой для ученых-востоковедов мира, потому что там работали академики И.Ю. Крачковский, Е.В. Тарле, В.В. Струве, И.А. Орбели… Академик И.Ю. Крачковский и профессор В.И. Беляев — мои учителя, которые, кстати, писали и о Дагестане. Факультет востоковедения Санкт-Петербургского университета был основан в 1854 г. по указу императора Николая I. С особой гордостью отмечу, что основателем и первым деканом факультета был выдающийся ученый Александр Касимович (Мирза) Казембек. Его отец — известный мусульманский богослов и законовед Гаджи Касим был родом из Дербента.
В 1954 г. я начал работать в Махачкале в Институте истории, языка и литературы, который сегодня называется Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. Я, пожалуй, самый «древний» научный сотрудник института — 63 года стажа! Я в шутку иногда говорю своим коллегам: любого из вас, даже директора и заместителя директора, могу послать за сигаретами (смеется), потому что у меня такой возраст! В Дагестане, Чечне, вы знаете, к возрасту особенное отношение, это одна из национальных черт народов Кавказа.
— В вашем роду, мы знаем, было немало знаменитых личностей. Вы потомок шейха Мухаммеда Ярагского и знаменитого ученого Гасана-Эфенди Алкадари. И ваш отец, Рза Шихсаидов был первым наркомом здравоохранения Дагестана, выпускником Императорской Военно-Медицинской Академии…
— Да, это действительно так… И еще — на восточном факультете в Ленинграде учился мой дядя — знаменитый Али Гасанов. Это отец Готфрида Гасанова, известного композитора, автора первой национальной оперы Дагестана, и Генриха Гасанова, Героя Социалистического труда, лауреата Ленинской премии, конструктора атомных двигателей-реакторов кораблей-атомоходов. Он участвовал и в создании знаменитого ледокола «Ленин». Так что у меня генеалогия большая. Кстати, мой внук Саид Гаджиев даже получил грамоту Историко-Родословного общества «За самую длинную родословную»!
— Кто более всего повлиял на ваше увлечение арабистикой?
— Мой прадед Гасан-Эфенди Алкадари — автор «Асари Дагестан» — первой сплошной истории Дагестана от IV века до 1875 года. Когда после восстания 1877 г. в Дагестане его с семьей отправили в ссылку, с ним была и его маленькая дочь Рейханат — моя бабушка. Меня очень тронуло, когда я прочитал в царских донесениях на семью прадеда: «Дочь Рейханат, 7 лет, в восстании не участвовала»! Его старший сын Абумуслим служил в личной императорской лейб-гвардии Александра III в Санкт-Петербурге, он так и остался там работать… У нас дома всегда был культ Гасана-Эфенди Алкадари, было много преданий о нем. Словом, востоковедный дух витал у нас…
— Известно, что интерес к арабскому языку в России был всегда, особенно в эпоху царствования Петра I. Какова история распространения арабского языка на Северном Кавказе?
— Арабский язык стал популярным на Северном Кавказе, когда в Дагестане началось распространение ислама с середины VII века, но особенно — с VIII века, и это продолжалось до XVI века. Ислам появился здесь вместе с приходом арабов. Это были не только миссионеры, но и защитники границ Арабского халифата, потому что в период арабских завоеваний Дагестан стал северной границей халифата, а Дербент или по-арабски Баб ал-абваб — «Ворота ворот» — его главным опорным пунктом на Кавказе. Вот тогда и начала поступать в Дагестан арабская книга. Сначала это, видимо, были рукописные Кораны. Должен сказать, мы нашли самый древний в мире из датированных на бумаге рукописных Коранов, правда, неполный. Его переписывание было завершено Мухаммадом ибн Хусайном ибн Мухаммадом 11 дня месяца Раби ал-Ахир 400 г.х. / 2 декабря 1009 г., то есть более 1000 лет назад! Среди найденных нами рукописей много книг по мусульманскому праву, догматике, этике, логике, медицине, астрономии и другим наукам, есть также исторические сочинения, поэтические тексты.
— Удалось ли проследить историю появления всех этих письменных памятников на территории Дагестана?
— Арабоязычная рукописная книжная традиция в Дагестане складывалась по нескольким направлениям или категориям. Первая — это книги, поступавшие в Дагестан из арабских стран, что вполне понятно. Особенно из Египта, Багдада, бывшего культурной столицей всего Арабского халифата, из Дамаска, других городов исламского мира. Дагестанцы, между прочим, как чеченцы, другие народы Кавказа, очень падки на хорошие дела и на знания! Местные знатоки арабского языка, интеллектуалы, увидев такие книги, начинали их переписывать, размножать. Так появилась вторая категория рукописей, второе направление. Творчество катибов-переписчиков на Кавказе было в большом почете. Переписчики арабских книг были не очень богатые люди, хотя труд их был утомительным и изнуряющим. Необходимо было переписывать очень красиво, ровно, без ошибок, чтобы не было в рукописи исправлений. Поэтому тираж их рукописи составлял всего один экземпляр. Иногда на полях рукописей катибы делали свои записи, комментарии. А потом, когда второй-третий человек переписывал с этой книги, то не зная, что это комментарий к тексту, внесенный предыдущим катибом, добавлял их в содержание книги. Даже есть такая шутка: при частой переписке персидская книга превращается в арабскую (улыбается). В общем, так или иначе, своей перепиской катибы способствовали распространению арабских рукописей не только в Дагестане. Причем арабские правители из разных областей соперничали друг с другом в том, кто больше будет содействовать науке и образованию. Дай Бог сейчас нам такие дни, чтобы именно в этом соперничали люди! (смеется)
Третья категория рукописей — это местные произведения. Дагестанцы с X-XI вв. стали создавать свои собственные сочинения на арабском языке. Это были известные произведения, например, суфийская энциклопедия «Райхан ал-хакаик ва-бустан ан-дакаик» («Базилик истин и сад тонкостей»). Выдающийся памятник классического суфизма на Кавказе был написан в конце XI — начале XII века в Дербенте Мухаммадом ад-Дарбанди. Теолог, философ, он бывал во многих арабских странах, где у него было много товарищей, коллег. Его знаменитая книга была найдена в Дагестане в единственном экземпляре, и то в копии, сделанной в середине 14 века. Оригинала этой уникальной рукописи не обнаружено.
И, наконец, четвертая категория — книги (копии), которые дагестанцы создавали и дарили друг другу. Книга была ценным, значимым подарком!
книга
— Где сейчас хранится рукопись «Базилик истин и сад тонкостей»?
— Рукопись хранится в нашем Фонде восточных рукописей при Дагестанском научном центре Российской академии наук. Последний владелец этой книги передал ее видному дагестанскому ученому-историку Расулу Магомедовичу Магомедову, тот в свою очередь вручил ее нашему известному востоковеду Магомед-Саиду Саидову, который и доставил этот бесценный фолиант в наш рукописный фонд.
— Рукописи каких просветителей еще сохранились в Дагестане?
— До нас дошли рукописи таких признанных в исламском мире дагестанских ученых, как Мухаммад ал-Кудутли (1652—1717), Мухаммад ал-Убри (ум. 1732), Дауд ал-Усиши (ум. 1757), Саид ал-Харакани (1764—1834), Гасан ал-Алкадари (1834—1910), Абусуфьян Акаев (ум. 1931), Али Каяев (1878—1943) и многих других. Большая часть рукописных коллекций, к сожалению, не сохранилась или дошла до нас лишь частично.
— В XI веке уже была бумага в Дагестане?
— Бумага уже была, хотя у арабов в то время еще не было своей бумаги. Это была согдийская бумага. (Согдийцы — народ, населявший древнюю историческую область Согдиана в долине реки Зеравшан. Ее территория простиралась от современной Бухары в Узбекистане до Худжанта в Таджикистане. Центром Согдианы был город Самарканд. — Прим. ред.). В одном из сражений согдийцы победили китайцев и выудили у военнопленных секрет изготовления бумаги, который был известен китайцам еще в начале II века н.э. Так что, вся старая бумага, которая появлялась на Кавказе до XIII века — это согдийская бумага, изготовленная по китайской технологии. Что интересно, на языках народов Дагестана и Северного Кавказа название бумаги происходит от слова кахат. Это согдийское название, а не арабское. Арабы сначала сами пользовались согдийской бумагой, а потом — примерно в XI веке — у них появились свои бумажные фабрики, которые они называли мельницами. В Европе тогда еще бумаги не было. Поэтому сейчас, когда мы находим рукопись, созданную до XIII века — мы видим, что она сделана на согдийской бумаге: немного плотной, гладкой, красивого цвета. А дагестанская бумага появилась уже к концу XVII — началу XVIII века. Хотя отмечу, что у Мухаммада ад-Дарбанди в его труде среди слушателей суфийского маджлиса в Дербенте в конце XI — начале XII в. упоминается под термином варрак продавец книг или бумагоделатель. Зачастую изготовитель бумаги был и продавцом ее и книг.
— Какими были перья, чернила?
— Сначала было тростниковое перо, оно называлось калам, которое с древности служило для письма. Дагестанцы научились делать его из дерева. Позже катибы перешли на металлические перья. Дагестанцы также умели делать свои чернила. При раскопках в Дербенте найдены глазурованные чернильницы XI—XII вв.
— Вы каждый год участвуете в археографических экспедициях. Кто входит в состав экспедиции, как она обычно проводится?
— Экспедиция — это, если не считать меня, в основном молодые научные сотрудники нашего института. Ученые, владеющие арабским, персидским и тюркскими языками. Но главным образом, конечно, арабским, потому что мы находим, как правило, коллекции арабографических рукописей. Все члены экспедиции — мои ученики и работают по созданной мною за многие годы исследований системе описания и изучения рукописей. Помимо сотрудников и аспирантов института, в экспедиции участвуют и 8—10 студентов факультета востоковедения Дагестанского государственного университета, а также иногда исследователи из других регионов России и зарубежных стран, изъявившие желание участвовать в работе экспедиции. До приезда в определенное село мы уже заранее знаем, что там есть старинная библиотека. Мы снимаем дом, где живем до двух месяцев, и ходим работать туда, где хранятся книги — в местную мечеть или частную библиотеку. По правилам российской археографии книги, рукописи должны находиться там, где они хранятся. И мы не просим людей продать их нашему фонду, мы просто даем им знать, что будем готовы приобрести рукописи, представляющие научную ценность, если они вдруг надумают их продавать. Бывает, приедешь в какое-нибудь село по приглашению хозяина библиотеки, а там вдруг узнаем, что есть еще несколько частных коллекций, то есть люди уже сами начинают выходить на нас. К сожалению, в последнее время участились случаи вывоза старинных книг за границу. Нам стало известно, например, что некоторые рукописи дагестанского происхождения появлялись на известных международных аукционах. Это фактически трагедия для Дагестана — мы теряем наше культурное наследие. Поэтому мы ведем среди владельцев библиотек разъяснительную работу, пытаемся объяснить людям, как важно сохранить рукописи в Дагестане.
— Как удалось людям сохранить и сберечь эти памятники письменности?
— Нет ни одного дагестанского ученого, за исключением, возможно, двух-трех, сочинения которого в полном объеме дошли бы до наших дней. Рукописному наследию Дагестана был нанесен невосполнимый урон в 1930-е гг. — в период воинствующего атеизма. Рукописи, книги и библиотеки уничтожались. Мало того, что уничтожались, о них еще писали, что это реакционные книги. Любая книга, написанная арабской графикой (аджам), оценивалась как реакционная. Но некоторые люди сохраняли свои библиотеки, несмотря ни на что. Они их прятали, замуровывали в стены, закапывали в сундуках в землю. Иногда передавали книги от одного хозяина к другому. В традиционных наших домах всегда бывали ниши для постели и других предметов быта. Вот в эти ниши укладывались книги, а затем делались заклады, чтобы стена выглядела гладкой. Только в наше время они начали изымать их оттуда, и то сказать — люди не всем их показывают. Они считают их семейными реликвиями, которые не каждому глазу можно доверить…
— Дагестан богат крупными учеными, которые посвятили свою жизнь изучению рукописного наследия и книжной культуры. Кого из коллег вам хотелось бы отметить?
— Это, прежде всего, Саидов Магомед-Саид Джамалутдинович (1902-1985) — замечательный историк-арабист, востоковед, великолепный знаток арабского языка и арабской литературы, автор первого каталога рукописей нашего фонда, автор перевода историко-этнографического сочинения Абдурахмана из Газикумуха «Китаб тазкират саййид Абдурахман» («Книга воспоминаний саййида Абдурахмана»). Гасан Магомед-Расулович Оразаев — гордость отечественной тюркологии, равного ему в знании северокавказского тюрки нет ни в Дагестане, ни на Северном Кавказе, ни за рубежом. Человек без званий, титулов, медалей, но выдающаяся личность. Другой крупный ученый — недавно ушедший от нас Амирхан Амирханович Исаев. Он был блестящим знатоком истории культуры народов Дагестана XVIII-XX вв. Кстати, он издал каталог арабографической книги, в котором помимо прочего названы 15 старопечатных книг на чеченском языке. Они были изданы до 1917-го года в типографии дагестанского первопечатника Магомед-Мирзы Мавраева в тогдашней столице Дагестана городе Темир-Хан-Шура (Буйнакск). Это, в частности, сочинения шейха Кунта-Хаджи, а также переписка чеченских наибов Шамиля на арабском языке. Есть хорошие, достойные книги своего времени на чеченском языке: «Изложение основ ислама», «Описание процесса совершения хаджа», «О мусульманском праве» и другие. В этом каталоге дается краткая характеристика этих книг, определено кем и когда они были переведены, переписаны. Одним словом, чеченцы тоже много старались, создавали свои книги и на арабском, и на чеченском языках. Дагестанцы, особенно кумыки, андийцы, аварцы, активно сотрудничали с чеченцами в сфере книжной культуры в XVIII—XIX вв. И сейчас в некоторых чеченских семьях бережно хранятся рукописи дагестанского происхождения.
— В вашем рукописном фонде собрано также немало памятников эпистолярного жанра?
— Да, много — около 6000 писем. Это особый жанр письменной культуры. Письма носят личный, деловой характер. Среди них не менее 500 писем имама Шамиля. Хотя, Шамиль сам их не писал. Это за него делали секретари, которым он надиктовывал тексты писем. А у самого Шамиля была богатая библиотека с многочисленными рукописями. Когда мы узнали, что часть его коллекции (более 120 рукописей) хранится сейчас в США в Библиотеке Принстонского университета (штат Нью-Джерси), для нас это было большим открытием. Я поехал туда, работал с этими книгами. Еще одна небольшая часть библиотеки Шамиля (30 книг) бережно хранится в библиотеках Израиля. С этими книгами я тоже работал.
— Что вообще известно о книжной коллекции имама Шамиля?
— К сожалению, большая часть книг пропала еще при жизни Шамиля. До недавних пор всё, что было известно ученым об этой библиотеке — это список названий 48 книг коллекции, который был приведен в мемуарах Аполлона Ивановича Руновского. С 1859 по 1861 год Руновский был приставом при военнопленном Шамиле в Калуге и согласно инструкции, данной ему начальством, вел дневник.
— Вам удалось проследить судьбу коллекции? Как книги из библиотеки Шамиля попали в американский университет?
— Это большая история. Когда царь Александр II в 1869 году разрешил Шамилю выехать для паломничества в Мекку, то он с семьей отправился сначала в Константинополь (Стамбул). По некоторым сведениям Шамиль взял тогда с собой и часть своей библиотеки. Позже, очевидно, у потомков Шамиля, известный еврейский историк, филолог-востоковед и коллекционер рукописей Аврахам Шалом Яхуда (1877-1951) купил библиотеку и, по нашим сведениям, видимо, в 1930-х гг. продал эти книги американскому меценату Роберту Гарретту, затем раритеты попали в Библиотеку Принстонского университета. Значительную часть своей коллекции, и среди них тоже были книги Шамиля, Яхуда завещал Еврейской национальной и университетской библиотеке в Иерусалиме.
— Удалось ли вам узнать что-либо дополнительно о коллекции имама Шамиля во время поездки в Принстон?
— Рукописи Шамиля находятся в отдельном разделе, называемом Jahuda Section, и являются частью большой коллекции Роберта Гарретта в отделе редких документов университетской библиотеки. (Меценат Роберт Гарретт (1875 — 1961) был известным американским легкоатлетом, двукратным чемпионом первых современных Олимпийских игр в Афинах в 1896 году. После ухода из спорта он работал банкиром и увлекался собиранием рукописей Средневековья и эпохи Возрождения. — Прим. ред.). В 1942 году Гарретт подарил университету Принстона, где он состоял с 1905 г. в Совете попечителей, свою коллекцию (более чем 11 000 рукописей), которая не имеет себе равных в США и в которой были книги Шамиля. Это более 120 работ по различным отраслям знаний: тафсиры (толкования Корана), хадисы, рукописи по суфизму, арабской грамматике, логике, мусульманскому праву, поэтические тексты и многое другое. Рукописи датируются XIV—XIX веками. Моя дочь, востоковед Наталья Тагирова занимается детальным исследованием библиотеки Шамиля, издала серию статей и готовит к изданию подробную научную работу о библиотеке имама.
— За долгую научную деятельность по исследованию письменных памятников, вы, несомненно, сделали для себя много важных открытий. И все же, какие из них были для вас самыми впечатляющими?
— Вы знаете, у нас такая наука, каждый день — открытие. Сначала для меня наиболее впечатляющими знаниями, которые я черпал из арабских источников, были сведения о народах Дагестана. Для меня это было открытие. Я собирал и анализировал эти сведения.
Второе очень важное для меня открытие — это надписи, эпиграфические памятники. Во многих аулах Дагестана я нашел сотни средневековых надписей, датированных от XI века и более поздним временем. Это и эпитафии на надмогильных стелах, и мемориальные, строительные, исторические тексты на зданиях мечетей, домов, зийаратов. Это уникальные исторические источники, проливающие свет на историю, культуру, социальный облик и экономическую жизнь средневекового дагестанского общества. Нередко эпиграфические памятники-эпитафии — это фактически художественные произведения… Ну а когда мне Муртазали Гаджиев показал обнаруженную им куфическую надпись конца VIII в., о которой я уже говорил, — эта находка потрясла меня, и это тоже было открытие.
И еще одно открытие — это, конечно, коллекция книг имама Шамиля. О том, что она существует, нам сообщили немецкие ученые. И главное, что удивительно, в нашей стране никто не знал об этой коллекции.
— Тема нашей с вами беседы бесконечно интересна, и мне очень трудно прерывать ее… Напоследок хотелось бы спросить — есть ли у вас какое-нибудь пожелание, напутствие нашим читателям?
— У Дагестана, у народов Кавказа столько замечательных, испытанных веками традиций. И мне бы хотелось, чтобы молодые люди знали и соблюдали эти традиции. Прежде всего — это уважение к человеку вообще и уважение к старшим. Быть грамотным, образованным — это тоже традиция. У арабов есть такая пословица: ученый без дела подобен облаку без дождя. У нас издревле был культ знаний, и хотелось бы, чтобы наша молодежь эту традицию соблюдала, продолжала, чтобы изучали и знали историю своего края, свою родословную, своих героев, чтобы стремились к знаниям… Наша молодежь — это наше интеллектуальное будущее.
И еще одно пожелание. Есть традиция, отмеченная и в литературе о народах Кавказа, — это толерантность, уважительное отношение к другим религиям и другим народам. Это наше общее бесценное достояние. В Дагестане десятки народов живут веками, тысячелетиями бок о бок в мире, уважении и согласии, не зная национальной и религиозной вражды. Эту традицию надо беречь и сохранять, и это залог процветания народов Кавказа, который мы любим называть нашим общим домом.
ТЕКСТ Сапият Дахшукаева
ФОТОГРАФИИ Расул Яричев и архив ДНЦ РАН
http://discours.press/vostokovedenie/sokrovishhnitsa-pismennyh-pamyatnikov/
Новости по теме